Лигово и окрестности

цитата:

Калабалинская педагогика

В июне 2022 года исполнилось 50 лет со дня смерти педагога – Семена Афанасьевича Калабалина, ученика и сподвижника А. С. Макаренко. В «Педагогической поэме» Антон Семёнович назвал воспитанника Семёном Карабановым, а его жену – Галей Подгорной.

В 1932 году С. А. Калабалин по совету А. С. Макаренко переезжает из Харькова в Ленинград и работает в школе-колонии № 66 им. В. Г. Короленко для трудновоспитуемых подростков в Сосновой Поляне, которая занимала территории бывших Тавриды и Штрамповки.

В педагогическом отношении колония представляла собой нечто убогое: побеги, кражи, азартные игры, приводы в милицию…

«Летом 1932 года Семёна перевели в Ленинград на работу в 66-ю школу-колонию, что находилась в районе пригорода «Сосновая Поляна». Это было учреждение со сложным контингентом ребят. Коллектив воспитателей то и дело менялся... » — вспоминает Галина Константиновна.

С первых же дней работы Семена Афанасьевича жизнь в школе-колонии стала преобразовываться. Групповые воспитатели не знали, куда себя деть, так как их воспитанники покидали их и следовали по пятам за Семеном Афанасьевичем, вокруг которого как-то закипела жизнь колонии. Всё было ново и интересно для воспитанников. Он ввел отрядную систему, создал совет командиров, развернул соревнование между отрядами, придумав какой-то очень наглядный, а главное – эмоционально захватывающий ежедневный учет результатов соревнования. «Калабалинская педагогика» полностью разрушила стену между ним, воспитателем, и ими, воспитанниками. Его слова и дела стали воспринимать как «путевку в жизнь», постепенно становясь обычными мальчиками, целеустремленными, дисциплинированными.

«Семён Афанасьевич никогда не скрывал своего отношения к воспитанникам. Не было случая, когда он не любил или ни во что не ставил кого-то из детдомовцев. Интуиция обычно не обманывала его. Семён Афанасьевич мог и похвалить и отругать одного и того же воспитанника, если он заслуживал. Калабалины были одинаково строги и требовательны ко всем и не шли на компромисс, если это вредило воспитаннику. Тот, кто нарушал дисциплину в детдоме, как огня, боялся Семёна Афанасьевича. Из его кабинета нарушитель обычно выходил бледный и потрясённый. А надо сказать, что наши ребята были «не робкого десятка», они могли «из-под самого носа» конюхов угнать колхозных лошадей и всю ночь кататься на них, ничуть не боясь, что при поимке пьяные мужики их могли просто-напросто искалечить. И вот эти же ребята с замиранием входили в кабинет к Семёну Афанасьевичу давать объяснения и получать наказания. Впрочем, зачастую Семён Афанасьевич перепоручал самим ребятам установить степень виновности нарушителя и определить меру наказания... » – вспоминает воспитанник детского дома 1968-1970 годов, учитель А. Н. Мешков.

Примерно через год колония превратилась в образцовую.

«Произошло то, – вспоминал С. А. Калабалин, – что произошло с Иваном Царевичем, когда он испил живой воды. Система организации детского коллектива А. С. Макаренко, возникшая на Украине, оказалась одинаково живительной и в детских учреждениях Ленгороно. Применил я эту систему в 66-й школе-колонии, как говорится, слово в слово. Результаты были воистину изумительными.

В 1934-м, в год моего самого убедительного успеха, в год моего предполагавшегося личного рапорта Антону Семеновичу, собравшемуся навестить мою колонию, мне был нанесен страшный удар. Мой трехлетний сын стал жертвой садиста-подростка, присланного накануне убийства из приемника. Оказалось, что он уже успел совершить не одно подобное преступление.

Какой-то угодник от педагогики тут же, у еще открытой могилы моего первенца, посоветовал бросить это проклятое дело. Ничего, мол, хорошего из этих беспризорников не получится, а вот так, как Вашего сына, всех нас поубивают. Им всё можно. Я так посмотрел на этого педагогического дьячка, что он не на шутку струсил и, не дожидаясь погребения, скрылся.

Нет, я не бросил поля брани, не отступил, не изменил педагогическому долгу. И не пищал. Антон Семенович писал мне тогда: «Дорогие мои, я не пишу вам слова утешения, я с вами, чувствуйте меня рядом с собой, как чувствую я вас, ваши плечи, ваши сердца. Бывает иногда в жизни такая заваруха, что, кажись, выхода нет, хоть погибай или отступай. То и ценно в нас, что мы отступать-то и не приучены. Верю тебе, Семен, найди в себе силы перенести это страшное горе, помоги Гале…».

Однако в 66-й школе-колонии для трудновоспитуемых детей, где произошла трагедия, оставаться было невыносимо. По ходатайству А. С. Макаренко, тогда помощника начальника отдела воспитательно-трудовых колоний при НКВЛ УССР, Семен Афанасьевич Калабалин назначается начальником учебно-воспитательной части Винницкой колонии, затем принимает детский дом № 3 Мосгороно на станции Барыбино. С момента переезда под Москву начинается новый этап жизни С. А. Калабалина – период самостоятельных поисков. Здесь развивалось и совершенствовалось его педагогическое мастерство.

Подготовила Ольга ТОЛКАЧЕВА,
кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики, психологии и логопедии ЕФ МГГУ им. М. А. Шолохова.
(Газета "Знамя Труда", 2012..2014)
По запросу "Калабалин"

Форум » Усадьбы (2): Сосновая Поляна » Новознаменская школа-колония им. В.Г.Короленко
	перенос

Дела в ЦГА:

Калабалинская педагогика